«На полянах янгал-маа —
На коврах зеленых тундры —
Подымаются горбами
Безымянные могилы...
Из густой травы белеют
Кости тундровых оленей.
Возле каждого селенья
Их рога лежат горою,
И, промытые дождями,
Ребра белым частоколом
Встали около паулов!..
Как в таежный мор-поземку
Дружно падают олени,
Так от горя и болезней
Умирают наши манси —
Наши бедные вогулы!»

Под удары барабана
Мудрый ойка — старый Кукса —
Громко пел, а чуть поотдаль
От него на инструменте,
Схожем с лебедем прилетным,
Что плывет по заводине,
Стройно шею выгибая
Над прозрачною водою, —
На своем старинном гусе
Ваза, юноша прекрасный,
Вторил старому шаману...

«В зимний край, на дальний север,
Из тайги уходят звери,
Птицы тоже улетают,
Чтоб гнездиться, где поглуше,
Рыбы стало много меньше
В мутных водах наших яя —
Наших рек и их притоков, —
Обмелела наша Ас'я,
Обь — кормилица народа —
И речной Старик — заботник,
Царь всех рыб больших и малых, —
Позабыт и похоронен:
С головы его волосья
По курьям, по топким лягам
Поросли зеленой тиной,
И ресницы тальниками
Вдоль по берегу пробились...

Кто же знает, кто же помнит
Золотую бабу-Рачу,
Что при виде русских полчищ
То бросалась с кручи Ас'я,
То таинственно пред ними
Исчезала из кумирни
От беды и поруганья?..

Все проходит, умирает
И родится в новом свете
В Царстве вечного Торыма!

Манси — вольные вогулы,
Полюбили сули — водку,
И за пазухою носят
На охоту и рыбалку
Флягу с огненным настоем,
С жидким пламенем бутылку.

Манси — вольные вогулы —
В праздник жертвы не приносят,
И разгневанные боги
Часто мстят им в темной эди —
В темной и беззвездной ночи,
Боги умерщвляют лили —
Души, полные тревоги,
Лили наших бедных манси, —
Насылают мор-поземку
На оленей наших — сали,
И селения — паулы —
Заметают белым снегом,
Погребая под сугробы!..

Мы уйдем, покинем землю,
Нашу землю — нашу маа,
Чтобы больше не родиться,
Не скользить на быстрых лыжах
За лисицей — за оксаром!..
Мы уйдем, покинем тундры,
Наши утлые долбёнки,
Лодки — хабы, как могилы,
На песках сгниют тоскливо,
Без оленей нарты-сани
Зарастут густой осокой,
И в паулах опустелых
Будут жить лишь звери-уи!»

Замолчал вдруг старый Кукса,
Не играет больше Ваза,
Все задумалось: угрюмо
Смотрит вековая тундра!
Чернозобою гагарой
Пролетела эта песня
И запала в сердце манси,
Как великое проклятье
Дней прошедших и грядущих...

А в логу, над темной падью
Слышно было, как смеялся
Кто-то громко и протяжно
Над несчастьем и бедою
Позабытого народа.
Улыбнулся старый Кукса
И, блеснувши грозным взглядом,
Громким голосом воскликнул:

«Не печальтесь, не горюйте!
Знаю песню я иную,
Песню радости великой!
Пусть откроет каждый лили —
Душу, полную тревоги, —
И прислушается к песне;
Все в прошедшем, все в грядущем,
Все живет и умирает
И родится в новом свете
В Царстве вечного Торыма!»

Смолкнул мудрый ойка Кукса,
Что-то долго вспоминая...
Опершись о длинный посох,
Он держал в руке дрожащей
Бубен — пензер дальноокий...
По оленьей коже бубна,
Глянцовитой и прозрачной,
Из-за сосен луч вечерний
Еле слышимо для уха
Куксы — старого шамана —
Барабанил красной лапкой.
Лес шумел, и дятел где-то
По дуплу сосны столетней
Стукал мерно черным клювом.
Над рекой в седом тумане
Птица скорби и несчастья —
Чернозобая гагара —
Вещим голосом кричала...

Долго думал старый Кукса,
Не решаясь молвить слово,
Терпеливо выжидая
Время для чудесной песни,
И, тихонько струн касаясь,
Нежно гус обняв за шею,
Ваза — юноша прекрасный —
Был задумчив и печален,
Как осенний день без солнца.

«Это песня и загадка! —
Наконец промолвил Кукса. —
Кто откроет смысл великий,
Полный вещего значенья,
Кто исполнит слово в слово
Все слова загадки-песни,
Тот спасет народ забытый,
Тот укажет путь широкий,
Как весной река в разливе,
И в последний, в час прощальный
Без страданья и скорби
Вознесется выше леса,
Выше гор, покрытых снегом,
В Царство дальнее Торыма:
Слушайте, вогулы-манси!
В незапамятные годы
Старики так говорили:
В край суровый, непогожий
Мы пришли из стран далеких,
Где сияет вечно солнце,
Где весна, царица Туе,
Круглый год бессменно правит
Безмятежною землею!
Прибрели и путь обратный
В это царство позабыли...»

Горько смолкнул старый Кукса...
Опершись о длинный посох,
Он поникнул головою.
В красном зареве заката
Опускалась ночь на землю,
Тени робкие бежали
От берез, осин и кедров...
Скоро ночь закрыла солнце
Тканью легкой и дрожащей,
На которой юный месяц
Вместе с звездами был выткан —
Месяц золотом, а звезды
Серебром и красной медью...

«Ночь пришла, пойдемте в юрту,
Здесь не время оставаться:
Может дух подслушать песню,
Разгадать ее загадку
И разбить желанья наши!»

Так промолвил ойка Кукса,
А в логу, над темной падью
Слышно было: кто-то плакал,
Кто-то радостно смеялся
И в ладоши громко хлопал,
Как плашмя веслом о воду...